«Ни для кого он не герой». Истории вернувшихся с войны
После двух войн в Чечне по России прокатилась волна преступлений. В СМИ регулярно появлялись публикации о том, как тот или иной бывший участник боевых действий напал на жену, убил за отказ выйти замуж, или как бывшие солдаты занимались разбоем и грабежом и убивали бизнесменов. Стоит ли ждать новой волны насилия – теперь уже от участников войны в Украине? Кавказ.Реалии поговорил об этом с родственниками вернувшихся бойцов.
«Те, кто вернулся с военных действий и устроился на мирную работу, могут стать источником насилия для окружающих. У человека, прошедшего боевые действия и когда-либо убивавшего, стерты психологические барьеры, такие как «не бей», «не обижай», «не убивай», – объясняет всплески насилия после войн руководитель «Команды против пыток», юрист Сергей Бабинец.
Во время военных действий государство дает установки, что убийство приемлемо и является необходимым средством достижения цели, а пропаганда подкрепляет это убеждение в обществе, отмечает правозащитник.
Жители юга России и Северного Кавказа уже столкнулись с ростом уровня агрессии и насилия из-за военного вторжения в Украину. Например, в августе в Ростове-на-Дону офицер армии застрелил таксиста только потому, что они не сошлись во мнениях по поводу войны. Убийства по аналогичным причинам произошли также в слободе Большая Мартыновка и в Геленджике.
Сами участники вторжения нередко возвращаются домой травмированными, контуженными и ожесточенными. Кавказ.Реалии связался с родственниками бойцов. Многие из них отказывались говорить, в том числе из-за страха репрессий. Но некоторые все же согласились на условиях анонимности описать происходящее с членами их семей, которые вернулись с войны.
«Ни для кого он не герой»
Альбина (имена героев в тексте изменены. – Прим.) живет в Нальчике. Ее брат стал добровольцем в самом начале вторжения, а вернулся домой в конце мая. Разговоров о войне, говорит собеседница, родственник избегает даже дома.
«У него часто бывает плохое настроение, но иногда он что-то рассказывает. Например, что добровольцам не хватает снаряжения. Когда прибыл [в зону боевых действий], давали по одному автомату на двоих. У прибывших из Донецка и того меньше могло быть. Брат вспоминал, что танки на полпути глохнут и останавливаются. По его словам, коррупция в армии налицо. Теперь ему сложно привыкнуть к мирной жизни. На войне был высокий уровень адреналина, а в мирной жизни столько нет, ему тяжело. Я не знаю, убивал ли он людей, но в мирной жизни ищет врагов, придирается к нам с младшим братом… Если это не пройдет, а будет хуже, я не знаю, что делать», – признается Альбина.
Апти из Ингушетии, сводный брат которого тоже воевал в Украине, говорит, что он вернулся «какой-то стеклянный, вспыльчивый и нервный».
«Он ходит по улице в маске, как в пандемию, и не позволяет себя фотографировать. На слова подолгу не реагирует, но если что-то его заденет, то взрывается, кричит, потом снова замыкается, сидит час-два на одном месте. Молчит, ничего не рассказывает. Он не хотел туда ехать, но он сотрудник одной из [военизированных] структур, был вынужден. Он был подготовлен к военной обстановке. Боюсь предположить, что с ним там случилось, раз он таким стал. Ранений нет, но в голове что-то поменялось. Мама лечит его заговоренной водой и чтением Корана. Я думаю, надо к врачу его отвести. Я ему говорил не ехать на войну, что он там забыл? Но не убедил», – рассказывает собеседник.
Апти отмечает, что в адрес его брата звучит немало критики.
«Государство его туда послало, а сейчас свои же не воевавшие коллеги обсуждают: зачем поехал, мог бы не ехать. Ни для кого он не герой. Из Украины несутся проклятия в адрес наших солдат, в местных соцсетях люди гневно пишут: «Вы пошли на чужую землю, вы захватчики!» Как должны себя чувствовать семьи, у которых детей забрали и отправили туда? А потом, когда взамен сыновей куски тел получают или вообще ничего, на них плюют те, кому повезло не оказаться на их месте», – возмущается Апти.
У Надиры из Дагестана с войны недавно вернулся один из сыновей, у него повреждены ноги, но он все равно хочет вернуться на фронт. Второй сын собеседницы Кавказ.Реалии до сих пор остается в Херсонской области.
«Сын не находит себя дома, хочет опять взять оружие. Говорит, что в Украине его принимали за кадыровца. Эти бравирующие ролики Рамзана [Кадырова] и его окружения делают только хуже. Украинцы особенно ожесточены к кадыровцам, а любой кавказец их напоминает. Их не настроены брать в плен, могут пытать и сразу убивать. Очень много наших ребят погибает. Сын со мной спорит, хочет снова на войну, говорит, что хорошо платят, а я не пускаю. Если со вторым сыном что-то случится, пусть у меня хоть один останется», – говорит Надира.
Она считает, что «русские и украинцы все равно рано или поздно снова будут братьями», а ненависть к уроженцам Северного Кавказа останется.
«Завернутые в тряпочку»
Карина живет в Чечне, в поселке недалеко от Аргуна. В июле похоронили двух ее дядей, которые отправились воевать против Украины, а в августе оттуда начали привозить тела двоюродных и троюродных братьев.
«Только двое приехали раненые, остальные – завернутые в тряпочку. Одного привезли в закрытом гробу, по кусочкам. Закопали и забыли», – говорит Карина.
Из-за войны ей пришлось расстаться с женихом – он дважды ездил в места недавних боев в качестве сапера, а после возвращения стал слишком агрессивным и в один момент прилюдно ударил свою невесту.
«Я в магазине стояла, он пришёл пьяный, начал приставать. Я попросила уйти – не уходит. Тогда накричала на него, а он как заорет: «Да слышь, ты кто такая?!» И по фене начал разговаривать. Как будто не на Донбассе был, а в тюрьме. Развернулся и со всей дури мне пощечину влепил. Я давно так не пугалась. Голос пропал, слезы душат. Вызвала полицию, они приехали, посмотрели в записи камер в магазине, дней пять его продержали в полиции… Он теперь боится ко мне подходить, только кричит мне на улице, что я «красная»(то есть сотрудничает с полицией – жарг.)», – рассказывает собеседница.
Слова Карины о неадекватном поведении контрактника подтвердили двое его соседей: он регулярно употребляет алкоголь, шумит, ругается и мешает спать.
«Половина подъезда его оправдывает, – продолжает Карина, – якобы он герой, он кошмар видел. Несколько женщин, которых я уважала и к ним как к матерям относилась, собираются по вечерам и ругают Украину и украинский народ. Говорят, что они «фашисты, бандиты, черти». Я это слышать не могу, сразу ухожу. Они оправдывают наших головорезов, которые едут в Украину убивать. Пострадал, контуженный, защищать ездил… Кого защищать? Он за деньги ездил! Обидно, что нельзя это открыто сказать», – признается жительница Чечни.
Она полагает, что в связи с нехваткой личного состава скоро всех, кто психически пострадал, вскоре снова могут мобилизовать на войну: «И до этих контуженых снова очередь дойдет. Там они убивали и насиловали, а теперь мамам и женам награбленное добро привозят. Друг Амира (бывший жених Карины. – Прим.) тоже рехнулся, но не буянит. Добрый такой, напьется и ходит по двору в камуфляже, песни поет, сам с собой разговаривает. Никого не трогает. Детям во дворе мелочь раздает, конфеты. Девушкам улыбается. Такой сдвиг можно и потерпеть».
О домогательствах со стороны еще одного вернувшегося контрактника рассказала студентка Тамила из Владикавказа.
«Сосед звонит и говорит: «Хотел тебя угостить виски, я такой хороший виски из Украины привез». Я отвечаю: «Украл и мне решил подарить? Маме своей отдай или жену напои!» Он стал уверять, что в чужих домах ничего не брал, другие брали, а он, мол, не брал… Потом напился и ночью в подъезде лез обниматься, когда я с работы возвращалась. Еле отбилась», – вспоминает девушка.
«Они привозят фронт с собой»
Дмитрий Флорин, бывший милиционер-контрактник, участник второй чеченской войны, впоследствии работавший журналистом и получивший статус беженца в Финляндии, рассказывает о своем состоянии после конфликта.
«Срывы бывали, особенно дома и в госучреждениях. Все «мирные», бывает, раздражают: мы же кровь проливали, а они сидели в тылу. Так это воспринимается… Перегорают «предохранители», «стопора», ты легко лезешь в драку. Это физически чувствуешь: какая-то неудача – и лоб начинает нагреваться. Берешь стул и хочешь его кому-то на голову одеть», – вспоминает Флорин.
По словам собеседника, у его сослуживцев начинались психологические проблемы примерно через месяц после возвращения домой.
Руководитель правозащитного центра «Гражданин и армия» Сергей Кривенко указывает, что в России нет системы реабилитации участников войн.
«Военнослужащему после участия в боевых действиях необходимо пройти определенный процесс восстановления, в том числе психологического, адаптироваться к мирной жизни. Но никакой системы реабилитации в России попросту нет. Еще после афганской войны писали о резком всплеске домашнего насилия, когда солдаты с фронта возвращаются в семью. То же было и после чеченских войн. Некоторые ветераны – и «афганцы», и «чеченцы» – объединялись в преступные группировки», – говорит Кривенко.
По его словам, вернувшимися с войны в Украине тоже никто не занимается, более того, многих даже в положенный отпуск не отправили. Как считает Кривенко, причина такой ситуации – в наплевательском отношении государства к гражданам: власти не видят во всплесках насилия проблемы для себя.
Элина Коган, психотерапевт, работавшая с ветеранами вооруженных конфликтов, создательница частной клиники Mindful Care Counseling в США указывает, что военные становятся жертвами совершенного ими же насилия.
«Стресс от насилия меняет психику. При этом неважно, стал человек жертвой насилия или сам совершил его… Очень многое зависит от того, в какой среде человек переживает эти нервные перепады, какие посылы получает от окружающей среды. Если он окружён людьми, которые творили те же преступления, хвалили друг друга за жестокость, то нервная система заново организуется вокруг оправдания такого поведения», – объясняет психотерапевт.
По ее словам, нервная система травмированного военнослужащего «в принципе не возвращается с фронта».
«Они привозят фронт с собой и всегда находятся в боевой готовности, – продолжает Коган. – Результаты бывают ужасающими: вред окружающим, самым близким либо самонаказание. Зачастую фронтовики не находят больше связи с теми, кто не пережил то, что пережили они, ощущают себя в полном отрыве от родных и любимых, в эмоциональной изоляции».
Для решения психологических проблем необходимо обратиться к врачу, подчеркивает собеседница. Она также рекомендует не расспрашивать своего родственника-военного о пережитом на фронте, не давать ему уйти в запой, уменьшить количество стресса дома и в целом относиться к нему как к вернувшемуся после длительной болезни и нуждающемуся в покое и уходе.
Глава комитета «Гражданское содействие» Светлана Ганнушкина находит прямую связь между преступлениями в ходе вооруженных конфликтов и тем, как совершившие их военные потом ведут себя дома.
«Это обычная проблема, даже когда война «на стороне добра». Мое поколение еще помнит, как дяди возвращались с Великой Отечественной. Они были герои. Но тем не менее могли неадекватно себя вести. Тогда это понималось, говорили, что с ними спорить нельзя, что они не совсем здоровы… А при нынешней войне эти комплексы утяжелены состоянием чувства вины. Военные прекрасно понимают, что они не на стороне добра», – говорит правозащитница.
Она тоже сомневается, что власти адекватно отреагируют на новый всплеск насилия в стране после возвращения воевавших в Украине домой.
«Наше государство не занимается их реабилитацией и не считает себя ответственным за это», – заключила Ганнушкина.
- Издание «Важные истории» установило имена российских солдат, причастных к убийствам местных жителей в селе Андреевка в Киевской области, которое находилось под контролем российских военных с конца февраля до апреля. Корреспондент издания им позвонила, один военнослужащий во всем сознался.
- Кавказ.Реалии в середине августа рассказал историю житель Челябинска Александра Воложанина, который в мае отправился на войну в Украину через подготовительный центр в Чечне. В личном телеграм-канале он фиксировал каждый шаг своего отряда во время захвата Северодонецка и ближайших деревень. На сделанных Воложаниным видеозаписях подтверждены факты мародерства, принудительной мобилизации, игнорирования правил отбора кандидатов в добровольцы, а также опубликованы данные о потерях, которые власти не раскрывают.
- Служба безопасности Украины начала расследование в отношении главы Чечни Рамзана Кадырова, его подозревают по трем статьям Уголовного кодекса страны: ведение агрессивной войны, посягательство на территориальную целостность государства и оправдание вооруженной агрессии России против Украины.
Источник: www.kavkazr.com
Комментарии закрыты.