Виктор Шендерович сообщил на своей странице в фейсбуке о том, что покидает Россию. Его пост называется “Лишение свободы”, свой отъезд он называет вынужденным и объясняет его судебным преследованием со стороны путинского олигарха Пригожина.
Процесс по иску Евгения Пригожина к Виктору Шендеровичу о защите чести, достоинства и деловой репутации и о компенсации морального вреда идет в Приморской районном суде Петербурга. Ответчиками являются также Алексей Венедиктов, Виталий Рувинский и ЗАО “Эхо Москвы” и некий Евгений Белоганов, на странице которого в соцсетях появилась ссылка на программу “Особое мнение” на “Эхе Москвы”, где 18 марта 2021 года Виктор Шендерович заявил в прямом эфире, что “Пригожин – уголовник”; “Кадыров, Пригожин, вагнеровцы – это все убийцы”. Адвокаты считают ссылку на странице петербуржца Белоганова предлогом – чтобы суд мог проходить в Петербурге, рядом с пригожинским офисом. Пригожин требует удалить эти высказывания из публичного доступа, опровергнуть их и взыскать 5 000 000 рублей компенсации морального вреда с Виктора Шендеровича и столько же с “Эхо Москвы”.
Сообщение Шендеровича о вынужденном отъезде называется «Лишение свободы». «В сторону сути вопроса суд даже не обернулся, процессуальными требованиями закона пренебрег, а в своем решении принял сторону истца и его эксперта – человека с заочным образованием и филькиной грамотой вместо диплома», – пишет Шендерович, объясняя свое решение тем, что не готов жить по блатным понятиям и провести ближайшее время под домашним арестом.
Кого не устраивает присутствие Виктора Шендеровича в России и сохраняется ли для писателя опасность и за границей, об этом корреспондентка Север.Реалии Татьяна Вольская, которая сама имеет статус «иноагента», спросила у Виктора Шендеровича.
– Виктор, вам жалко уезжать, расставаться с родиной?
– Ну, не давите на слезные железы, вы же знаете ответ: конечно, тоска и, конечно, унижение – из-за каких-то конченых негодяев я не могу жить в своем городе и гулять по своим улицам. Конечно, унижение и тоска – вполне типовые, не я первый, не я последний, а уж в России – не о чем говорить. Конечно, это вынужденное и нежеланное решение. Конечно, это ограничение свободы, я об этом написал, потому что моя свобода была в том, чтобы жить в Москве и ездить, куда я хочу. Но поскольку жизнь на родине прямо связана с угрозой тюрьмы, то пусть меня простят те, кто ждал, что я остаток жизни положу на очередное доказательство беззаконности путинского режима, но я все-таки предпочитаю жить на свободе.
– Понятно, что каждый решает для себя – и все-таки, как, по-вашему, отъезд – это сейчас единственный разумный путь для людей, не согласных с режимом?
– Знаете, поскольку бабченсковское «Бегите, глупцы!» давно стало мемом, то я хочу сказать по этому поводу, что глупцы – не те, кто уезжают, и не те, кто остаются. Глупцы те, кто пытаются громко давать универсальные ответы и настаивают на существовании каких-то универсальных ответов на такие интимные вопросы. Нет, это решает каждый для себя, исходят из своих обстоятельств, и внешних, и внутренних, исходя из своего отношения к тем или иным приоритетам. Тут нет никакого единственного решения, разумеется.
– Понятно, что каждый решает для себя – и все-таки, как, по-вашему, отъезд – это сейчас единственный разумный путь для людей, не согласных с режимом?
– Знаете, поскольку бабченсковское «Бегите, глупцы!» давно стало мемом, то я хочу сказать по этому поводу, что глупцы – не те, кто уезжают, и не те, кто остаются. Глупцы те, кто пытаются громко давать универсальные ответы и настаивают на существовании каких-то универсальных ответов на такие интимные вопросы. Нет, это решает каждый для себя, исходят из своих обстоятельств, и внешних, и внутренних, исходя из своего отношения к тем или иным приоритетам. Тут нет никакого единственного решения, разумеется.
Я, сколько мог, пытался оставаться на родине, и не только потому, что мне там хорошо. Страна мне нравится, я просто оказался совершенно несовместим с бандой, которая захватила в ней власть. А сама страна мне нравится, и язык мне нравится, и улицы эти нравятся. Это, повторяю, вопрос совершенно индивидуальный.
– Преследования со стороны Пригожина – это единственная причина вашего отъезда, или недавнее присвоение вам звания «иностранного агента» тоже сыграло роль?
– Нет, «иностранный агент» – это они просто продолжают портить мою жизнь, чем они занимались давно. Они портили ее многократной уголовщиной и теперь продолжают портить еще и бюрократией, но из-за этого я бы, конечно, не уехал. «Иностранный агент» – это некое усложнение жизни, но не более того. А тут возникла прямая угроза тюрьмы. Выясняется, что на родине я могу жить под прямой угрозой тюрьмы, меня это, признаться, не устраивает.
– Вы не раскрываете страну, куда вы уезжаете?
– Пока что я в Европе, но я уже давно живу там, где работаю, так что это не принципиально, это вопрос личный.
– Как вы думаете, те, кого не устраивает ваше присутствие в России, удовлетворятся вашим отъездом – или опасность для вас в какой-то мере сохраняется и за границей?
– Кремлю хватит того, что меня выпихнули, а в случае с Пригожиным мы имеем дело с убийцей, и я не знаю, какие мысли в эту лысую голову по моему поводу придут. Я не могу чувствовать себя в безопасности, пока он на свободе.
– Ваши друзья понимают ваше решение, ваш круг общения останется прежним, пусть и виртуально?
– Я думаю, что те люди, которые меня не понимают и не ободряют, давно отвалились от моего круга.
– По вашим ощущениям, поток уезжающих будет увеличиваться в ближайшее время?
– Пока да, я не вижу другого варианта развития событий. Другой повестки у Путина нет, кроме заворачивания гаек, все идет в сторону административного беспредела, поэтому естественно, что поток людей, которые не выдерживают это, бегут или уезжают просто из принципа, будет увеличиваться. Или хотя бы будет продолжаться.
– Интуиция не подсказывает вам хотя бы приблизительно, когда вы сможете вернуться?
– Я написал об этом – когда начнут ловить Пригожина. Те, кто ловит меня, и Пригожин – это одна банда по большому счету. Они могут относиться к разным частям этой малины и даже не любить друг друга, но это одна малина. И конечно, пока они ловят меня, а не Пригожина, я не могу быть в безопасности.
Источник: www.currenttime.tv