Кто на Лукашенко зуб точил

В Минске оглашен приговор по одному из самых громких дел последнего времени — делу о заговоре с целью захвата власти. Двоим подсудимым дали по 10 лет, одному — 11, двум «случайным попутчикам» — по 2,5 года каждому.

«Новая газета. Европа» в начале судебного процесса подробно описывала историю этого, по сути, недоразумения. Если коротко: юрист Юрий Зенкович с гражданством США, пушкинист Александр Федута, партиец Григорий Костусев и несколько эмигрантов — психиатр Дмитрий Щигельский, консультант Александр Перепечко и бывшие силовики Игорь Макар и Павел Кулаженко — в начале прошлого года провели несколько зум-конференций, во время которых обсуждали вариант ГКЧП по-белорусски, убийство Лукашенко силами недовольных военных и прочие красиво звучащие вещи вроде интернирования чиновников и захвата ключевых зданий. Не только обсуждали, но еще и записывали свои зум-конференции. И рассылали знакомым, потенциальным будущим участникам. Так что нет ничего удивительного в том, что однажды к ним постучался подполковник Генштаба белорусской армии Иван Журавский.

Он участвовал в нескольких зум-конференциях, а в апреле прошлого года юрист Юрий Зенкович и пушкинист Александр Федута встретились с Журавским в Москве — в корчме «Тарас Бульба», нашпигованной микрофонами и видеокамерами. Потом обоих задержали там же, в Москве. А Григория Костусева, лидера партии «Белорусский народный фронт», давно уже существующей лишь в воспоминаниях, — дома, в Могилевской области. Заодно арестовали двух случайно попавших в невод людей — бухгалтера минской фирмы Зенковича Ольгу Голубович и дальнобойщика из Мяделя Дениса Кравчука, с которым Зенкович познакомился на акции протеста в августе 2020 года. Но если взяли — не выпускать же обратно просто так. Голубович и Кравчуку дали по 2,5 года по «народной» статье 342 за участие в акциях 2020 года.

Александр Лукашенко потом рассказывал журналистам множество страшных историй: якобы его должны были убить, а всю семью посадить в погреб в Гомельской области, и в погреб этот его уже возили на экскурсию. Но никакого погреба в природе, конечно, не существовало. Иначе о нем бы непременно рассказал обвинитель в суде. Из всего сказанного — что заговорщиками, что Лукашенко — реальностью оказался лишь подполковник Журавский. До суда казалось, что это оперативник КГБ внедрился с легендой генштабовца. Но Иван Журавский пришел и два часа давал показания. Правда, в закрытом заседании.

Сначала этот судебный процесс был полностью закрытым. Но в первый же день судья Владимир Орешко решил его открыть (кроме допроса Журавского). И на протяжении месяца журналисты и правозащитники могли следить за этим странным процессом, на котором не было ничего настоящего — ни заговора, ни подтверждения истории про погреб, ни контактов с военными (Журавский не считается, он был внедрен и выполнял оперативную задачу). Такие «заговоры» на каждой белорусской кухне плетутся уже не первое десятилетие.

Тем не менее, виновными себя признали все, кроме партийца Григория Костусева. По версии обвинения, Костусев достиг тайного соглашения с другими участниками заговора и в режиме онлайн-конференций, находясь у себя дома в Могилевской области, обсуждал варианты насильственного захвата власти. Сам обвиняемый заявил, что действительно участвовал в семи зум-конференциях, но не припомнит, чтобы там обсуждали захват власти, и вообще просил других участников быть осторожными в высказываниях (к слову, он единственный, кто все это время находился в Беларуси). Говорил, что информацию о заговоре воспринимал как фейк и не верил, что среди белорусского генералитета есть те, кто может изменить Родине. Вспоминал, что раньше поддерживал Александра Лукашенко и вообще они земляки. Прокурор зачитывал показания Григория Костусева следователю КГБ, где обвиняемый утверждал, что его втянули в участие в зум-конференциях как лидера партии, чтобы получить финансирование на заговор. Потом прокурор спросил, оговаривал ли он кого-нибудь во время следствия. Костусев ответил: «Старался не оговаривать, точно не помню». В последнем слове он сказал, что согласился на участие в зум-конференциях исключительно в поиске решения проблемы санкционного давления на Беларусь и что за время нахождения в тюрьме у него диагностировали рак.

Гражданин США Юрий Зенкович — единственный, кто пошел на сделку со следствием. По словам обвинителя, условиях сделки он выполнил полностью. И тем не менее прокурор запросил для него те же 12 лет, что и для Костусева и Федуты, а суд дал 11. При том, что в случае заключения сделки наказание назначается по принципу «не более половины от максимального». То есть максимумом для Юрия Зенковича должно было стать 6 лет. Зенкович признал, что являлся организатором заговора. Говорил, что не верит в возможность проведения честных выборов в Беларуси, а это значит, что «Лукашенко может победить только Лукашенко». Сказал, что к идее силового свержения власти он пришел вместе со своим другом, психиатром Дмитрием Щигельским (тот давно живет в США и тоже участвовал в зум-конференциях), Извинился перед остальными обвиняемыми: «Я плохо сделал свою работу, и из-за этого мои друзья оказались за решеткой».

Александр Федута — пушкинист, политолог и интеллектуал. Именно он говорил на той самой зум-конференции, с которой все началось, о «ротации режима в Египте благодаря тому, что произошло с Анваром Садатом».

Выступая в суде, автором идеи заговора Федута назвал живущего в Америке психиатра Щигельского, а соисполнителем — Зенковича, которого считает «амбициозным и волевым, не слишком умным человеком». Еще Александр Федута говорил, что в обсуждениях судьбы Лукашенко вообще не участвовал, это был вопрос тех, кто должен был осуществить переворот. Тогда прокурор зачитал показания Федуты во время следствия. На следствии тот говорил, что после переворота планировался арест 30 крупных чиновников, в том числе руководства силовых структур и главы Центризбиркома Лидии Ермошиной. А потом должна была появиться хунта из семи человек, или «коллективный президент». При этом назначать членов хунты должен был действующий парламент (который во всем мире с 1996 года не признается из-за отсутствия честных выборов). В последнем слове Александр Федута сказал:

В конце Федута сказал, что заговор был — исключительно потому, что он сам в него поверил. Неизвестно, поверили ли в заговор те многочисленные оперативники, следователи, прокуроры, благодаря которым было создано уголовное дело объемом в 25 томов и тюремный срок в 31 год на троих.