Пандемия коронавируса повлияла на все аспекты человеческой деятельности, в том числе и на тенденции дезинформации сепаратистских властей. Находясь под непосредственным влиянием кремлевских властей, СМИ и армии, власти и пресса самопровозглашенного Приднестровья перенимают и продвигают ключевые для прокремлевской деизнформации нарративы о Второй Мировой войне и не только.
19 июня 2020 года как в Молдове, так и в самопровозглашенном Приднестровье чтут память жертв трагедии 1992 года в Тигине. В этом году исполнилась 28 годовщина с момента развязывания военного конфликта в приднестровском регионе Республики Молдова. Вместо того чтобы задуматься над неоднозначной и сложной историей и ролью в ней, власти региона нашли очередную возможность отрицать роль сепаратистких провокаторов и российских властей, сыгравших основную роль в подпитывании конфликта в приднестровском регионе Молдовы.
С самого начала и до сих пор, власти левобережья Днестра продвигают одну и ту же версию о том, что военный конфликт был спровоцирован противником, то есть молдавской стороной.
«Вторжение в город Бендеры – это было по-настоящему военное вторжение. Против города Бендеры выступили не только полицейские силы, но и вооруженные формирования Молдовы. Говорить о том, что тут наводился так называемый конституционный порядок, невозможно, потому что само «наведение порядка» категорически противоречило Конституции Молдовы. Почему? Да потому что против мирного населения нельзя применять военную силу», — заявляет так называемый лидер региона.
Красносельский подчеркивает не раз, что вооруженные формирования Молдовы напали первыми, а бывашя 14 гвардейская армия РФ (теперь называется Оперативной группой российских войск в Приднестровье) лишь обеспечивала мирное разрешение конфликта, зачинщиком которого жители левобережья считают Молдову. На самом же деле, всё было совершенно иначе.
В стратегическом плане, Молдова стала наглядным примером того, как действует российская военная политика в отношении стран «ближнего зарубежья». С одной стороны — глубоко советизированное население левобережья Днестра, подкрепленное российской военной силой и боязнью объединения с Румыние, с другой — Молдова желающая независимости, суверенитета, установления латинского алфавита, закрепления молдавского языка в качестве государственного наравне с русским и замены названия государства с «Молдавии» на «Молдову»: всё это, естественно, выглядело совершенно не по сценарию Москвы.
Совокупность общественно-политических волнений на языковой и культурной почве, поглотивших Советский Союз в период с 1989 по 1991 гг., объяснялось тогда желанием стран-сателитов СССР освободиться от жесткого коммунизма, русского национализма и военно-промышленной политики союза. Таким образом, политика Москвы о защите интересов русских граждан и граждан стран «ближнего зарубежья», идентифицирующих себя этнически и культурно, как русские, сыграла роль в эскалации конфликта на Днестре и его дальнейшей заморозке, как это произошло в Южной Осетии и Абхазии.
После распада Советского Союза Россия не раз обвинялась Западом в попытках дестабилизации бывших советских республик с целью сохранения своего влияния на постсоветском пространстве. В случае с Республикой Молдовой произошло то же самое, территориальный конфликт был переведен в хроническую фазу, которая позволяет России контролировать положение, разместив в таких регионах свои «миротвореские» силы вместе с внушительным арсеналом — наследием советской эпохи.
Поначалу, стратегия замораживания конфликтов была не более чем оппортунистской политикой, затем Кремль неожиданно сам для себя осознал, что такая стратегия является полезным инструментом в арсенале российской политики. Закономерность между планированием таких конфликтов теперь уже можно объяснить выбором персонажей, вовлеченных в эти конфликты.
Бывший министр госбезопасности непризнанного Приднестровья Владимир Антюфеев в 2014 становится заместителем премьер-министра «Донецкой народной республики», а затем принимает участие в аннексии Крыма.
В случае с Грузией, Азербайджаном и даже Молдовой Москва создавала условия, способствовавшие росту сепаратистских настроений среди местного населения. В марте 1991, при референдуме, проводившемся на левобережье Днестра о сохранении союза ССР, которому власти Молдовы воспрепятствовали, особую роль сыграли военные подразделения, а точнее 14-я гвардейская армия. Дальнейшее голосование в референдуме происходило именно в воинсих частях в регионе.
Первый батальон Приднестровской Советской Социалистической Республиканской гвардии вступает в полную силу в сентябре 1991 года. С тех пор происходят тайные передачи оружия между 14-й армией и Республиканской гвардей, которую обучают русские офицеры на военных базах. Охранные и рабочие отряды начинают постепенно захватывать молдавские полицейские участки и местных Советы, административные органы, радиостанции и газетные отделений на левом берегу. Под угрозой применения силы гвардия настаивает на том, чтобы учреждения перешли из подчинения Молдовы в подчинение так называемого Приднестровья. [1]
Тлеющий приднестровский конфликт уже на протяжении долгих лет является рычагом давления, используемый Кремлем для влияния на политику Республики Молдова, а расположение российских военных на нашей территории говорит не о миротворческой или посреднической позиции РФ в этом конфликте. Молдавский парламент не раз заявлял, что нахождение чужих войск на территории РМ является одной из основных угроз национальной безопасности страны.