Некоторые дезертиры отваживаются на бегство прямо с линии фронта. Кое-кому из них — как ефрейтору Павлову — удается это сделать два раза.
Ефрейтор Павлов (имя изменено. — Прим. ред.) выкурил за ночь полпачки сигарет. Утром его взвод должен был начать штурм Райгородки — деревни на границе Луганской и Харьковской областей. Павлова это беспокоило.
«Когда нам показали маршрут, я подумал, это какая-то херня. Поездка в один конец, — вспоминает ефрейтор. — Я очень долго размышлял. Либо я последний раз иду на боевое задание, и как бы всё, на этом закончена моя жизнь. Либо я сейчас пытаюсь что-то изменить».
До того как поехать на войну, Павлов, уроженец Иркутской области, был разнорабочим, трудился, по его словам, на разных складах: «Как все остальные, плюс-минус, обычный работяга». Все свободные деньги «спускал на ставки».
Контракт Павлов подписал летом 2024 года, после того как переехал жить в Москву. «Мне надоела гражданка, всё как-то скопилось. Тяги к жизни не было, — говорит он. — Хотелось просто прийти туда [на войну]. И буквально день-два чтобы меня не стало. Типа погибнуть героем».
Первые четыре месяца, с сентября по декабрь, его взвод штурмовал Макеевку. Задачей Павлова как оператора-наводчика БМП было прикрывать штурмовиков после высадки.
Довольно быстро, по словам Павлова, в нем начали расти сомнения.
Он ожидал, что на службе будет «нормальное человеческое отношение», военное братство, где все друг друга уважают и делают общее дело. А вместо этого, обнаружил Павлов, к солдатам относятся «как к нелюдям, как к куску мяса».
По словам Павлова, штурмы на его направлении редко были успешными. Часто его взводу не удавалось даже добраться до точки высадки. «На полпути начинают [БМП с пехотой] уже долбить. Дроны летают», — говорит Павлов.
В январе 2025 года Павлова отправили на несколько километров севернее Макеевки — штурмовать Райгородку. Когда его отделению поставили задачу, он понял, что не вернется оттуда живым.
«Побитая лесополоса, справа поле, слева поле. Всё в прилетах. И так 10 км по прямой, — описывает Павлов. — Это невозможно [проехать]. Дроноводу это изи [легко] — по прямой так технику хлобучить, никуда не свернешь, не спрячешься, только пеньки остались и окопы».
К тому моменту Павлов разочаровался в концепции героической смерти. «Я пришел к тому, что это тупая война. Здесь нормальных задач нет. Тебя просто как тупого барана ведут куда-то на убой», — говорит он.
Сидя в блиндаже, прямо накануне боевого задания, Павлов решил дезертировать.
Бегство с фронта
Обычно военнослужащие, решающие бежать с войны, пытаются делать это из тыла, куда их отправляют либо в отпуск, либо после ранения, говорят правозащитники. Бежать прямо с фронта, как это решил сделать Павлов, — крайне сложно.
Такие истории встречались в 2022 году, но с тех пор в тылу значительно усилили охрану, говорит директор правозащитной группы «Гражданин. Армия. Право» Сергей Кривенко.
«Тогда были случаи, когда и родственники приезжали на машинах в ДНР и ЛНР и забирали своих, помогали им бежать. И местные каким-то образом помогали, провозили [дезертиров], – говорит он. — Сейчас это тяжело. Вся [тыловая] полоса наполнена военной полицией, блокпостами, проверками. Все выезды под контролем. Тыл — охраняемая территория, чтобы враг не проник, и свои не ушли».
Даже таксистам в Луганской и Донецкой областях иногда дают ориентировки на дезертиров, говорит автор телеграм-канала «Мобилизация ДНР Live». Отказников, пойманных на прифронтовой полосе, сажают в «ямы» — так на военном жаргоне называют места содержания провинившихся, по сути — полевой карцер.
Несмотря на все эти риски, говорит Кривенко, базовая рекомендация правозащитников из «Гражданин. Армия. Право» — бежать с фронта любым способом. Из отпуска, по ранению, за взятку командиру или даже просто без всего: «Да, есть риск, что тебя посадят в “яму”. И там могут быть жесткие условия, будут избивать. Но альтернатива — погибнуть».
Как бежал Павлов
Если дезертир собирается бежать, делать это надо без оружия — иначе его намного быстрее начнут искать. Павлов знал это, и оставил автомат в блиндаже. Он знал, что неподалеку есть город Сватово, дорогу он помнил.
Павлов передвигался по ночам, когда светало — прятался и спал в заброшенных домах. Если мимо проезжала машина, скрывался в траве.
Еды у него не было. Через два дня, добравшись до Сватова, Павлов решил рискнуть — постучался в дом, где горело окно. Открыли молодые парень с девушкой. Он признался им, что дезертир. Парень вынес пакет с едой и водой — «макароны с мясом, хлеб и полторашку воды».
Три ночи Павлов провел в Сватове, спал в заброшенных и полуразбитых домах. Каждый день осторожно ходил на автовокзал, узнавал, как ему выбраться из города и где стоят блокпосты. «[Я знал, что] везти меня никто не мог, потому что там все боятся это делать», — объясняет Павлов. У него еще не было гражданской одежды — только военная форма. Не было и документов.
«Они (многие таксисты. — Прим. ред.) соглашаются с тобой ехать, если покажешь документы, что ты не дезертир», — говорит Павлов. Машины проверяют на блокпосту на выезде из города, и если бы нашли дезертира, то и у водителя были бы проблемы, объясняет Павлов. Поэтому пришлось снова идти пешком — почти 50 км до Старобельска в Луганской области. Блокпосты он обходил по ночам через поля.
Старобельск, в отличие от Сватова и других прифронтовых городов, — живой город. Там даже работает мобильный интернет, говорит Павлов. Первым делом он пошел на рынок, купил себе гражданскую одежду и зарядку для телефона. Потом нашел в интернете и снял на несколько дней квартиру, чтобы продумать, что делать дальше: как выбираться из города и обходить блокпосты.
Павлов написал в «Идите лесом» – российский антивоенный проект, которые помогает российским солдатам дезертировать. Однако ему ответили, что могут помочь, только когда он будет уже на территории России – у организации далеко не везде на оккупированной территории есть проводники. В «Идите лесом» подтвердили «Важным историям», что Павлов действительно связывался с ними.
Владельцы квартиры быстро поняли, что Павлов дезертир, и попросили его уйти: «Нам проблемы не нужны». В Старобельске Павлов смог найти водителя, который согласился его отвезти до границы России: Павлов сказал ему, что едет в отпуск. Ему повезло — на блокпостах на выезде из города машину с Павловым проверять не стали.
Они приехали в Меловое, деревню на самой границе Луганской области и России. Ее отделяет от России сетчатый забор с колючей проволокой. Дождавшись темноты, Павлов пролез сквозь дыру в заборе и оказался в Ростовской области.
Как Павлов бежал во второй раз
Сначала Павлов отправился в Москву. Из столицы он уехал на попутке в родной Иркутск. Там он обратился в МФЦ и сделал себе новый внутренний паспорт – старый Павлов оставил в лагере, когда бежал. Получив документы, дезертир улетел в Ереван – россиянам можно въезжать в Армению по внутреннему паспорту. Однако за границей Павлов долго не продержался — закончились деньги.
Тогда он решил вернуться в Россию и прятаться там. Написал одной из рекрутирующих организаций, что готов приехать и подписать контракт на СВО, но ему нужен билет на самолет в Россию. Ему купили.
В июле на вокзале недалеко от Москвы дезертира задержала полиция. Полицейские сказали ему, что он в розыске, показали распечатанную ориентировку и отвезли в ближайшую военную часть. «Я сам запалился. Я за день буквально купил билет в другой город», — говорит Павлов.
В военной части он провел несколько дней. Сковав наручниками, его заставляли «от подъема до отбоя» стоять на месте — ждали, пока приедет кто-нибудь из его части и заберет обратно на фронт.
На дезертиров обычно не спешат заводить дела. Сначала беглецов всегда пытаются найти и вернуть на фронт, объяснял в разговоре с «Важными историями» военный юрист, работающий в России.
Павлова отвезли в Воронеж. Оттуда на КамАЗе — «за ленточку». Павлов знал, что его ждет дальше — яма и штурмы. Когда машина была уже под Сватовом, он подгадал момент, выпрыгнул из кузова и снова бежал.
В этот раз он прошел тот же путь гораздо быстрее — всего за два дня. Дошел до Старобельска, там нашел того же водителя, что вез его и в первый раз, и опять пролез через забор в Меловом.
От границы Павлов добрался до знакомого, который живет на полпути до Москвы, попросил его купить сим-карту. Оттуда Павлов уехал в другой небольшой город: «Поехал подальше от Москвы, от Питера». Там он познакомился с местными, одному человеку доверился и признался, что дезертир. «Он понял меня, принял ситуацию. Помогает мне финансово, на работу принял, — говорит Павлов. — Ну, шабаш, занимаемся стройкой. Построить кому-то, что-то сделать. Но это всё ненадолго, скоро зима, особо работы не будет».
Как сейчас дезертируют
Отказаться воевать в Украине мобилизованные или контрактники не могут. «Простой отказ от войны сейчас криминализован», — говорит Сергей Кривенко. Для этого есть три статьи УК: 332-я («Неисполнение приказа»), 337-я («Самовольное оставление части или места службы») и 338-я («Дезертирство»).
Поэтому один из способов не вернуться на фронт — добиться уголовного дела. Тогда есть шанс получить небольшой срок в колонии-поселении по самой мягкой статье — 332-й, «Неисполнение приказа». «Важные истории» подробно писали про эту практику.
При этом условный срок военного от отправки на фронт не спасет. Согласно федеральному закону «О воинской обязанности и военной службе», военнослужащий подлежит увольнению только после вступления в силу приговора суда о лишении свободы.
На конец 2024 года из российской армии сбежали не менее 49 тыс. солдат, подсчитали «Важные истории». Большинство сбежавших, скорее всего, скрываются в России, уезжают из крупных городов, не живут по прописке, не пользуются банковскими картами, говорят волонтеры и правозащитники. Так, из всех дезертиров, которым помогли «Идите лесом», уехали из России только 859 человек, остальные 1288 дезертиров (это 60%) прячутся внутри страны.
Жить в России, будучи военным и находясь в розыске, возможно, говорит Кривенко, но сложно: «Наверное, можно ожидать, что когда-нибудь будет амнистия [для дезертиров], но жить в подполье — стратегия на несколько лет вперед».
Источник: storage.googleapis.com