THE INSIDER: Труба о двух концах. Шантаж «Газпрома» может дорого обойтись России

Почему так подорожал газ?

Прежде всего, несколько слов о причинах нынешнего ценового кризиса в Европе. В основе, действительно, лежат объективные факторы — проще всего описать это фразой «такое случается». Рынки периодически бросает то в жар, то в холод, в современной рыночной экономике к такому нужно привыкнуть и выработать инструментарий хеджирования рисков. Оборотной стороной сегодняшнего скачка цен является их резкое падение в прошлом году — когда из-за кризиса, вызванного пандемией, европейские цены на газ рухнули до уровней 20-летней давности.

Средняя цена импорта газа в Германии в 2020 году составила $145 за тысячу кубометров, средняя цена на нидерландском хабе TTF — еще ниже, около $100. Дальше пришла холодная зима (и, соответственно, ускоренный отбор газа из подземных хранилищ), которая наложилась на чересчур быстрое постковидное восстановление азиатских экономик и рост потребления газа в Азии. Собственно, Азия продолжает оставаться основным драйвером роста цен и сегодня — цены там достигли $1500 за тысячу кубометров, что намного выше, чем в Европе.

Рынок природного газа в последние десятилетия стремительно глобализировался за счет развития перевозок сжиженного природного газа (СПГ). С одной стороны, это удобно — с развитием инфраструктуры СПГ снизилась зависимость потребителей от традиционных трубопроводных монополистов типа «Газпрома», у покупателей появилась невиданная раньше гибкость и возможность выбора поставщика. С другой, гибкий рынок СПГ чреват вот такими ситуациями, как сегодня — если в каком-то сегменте рынка случается бешеный скачок цен, то все поставщики устремляются туда, образуя дефицит в остальных сегментах.

Ровно так произошло в последние месяцы — холодная зима и рост цен в Азии привели к опустошению европейских газохранилищ и к тому, что поставщикам стало невыгодно их заполнять — газ устремился в Азию, где платили намного больше. Наложились и другие причины — проблемы с газодобычей в Норвегии, дефицит ветра для офшорных ветроустановок в Северном море — но это все не так существенно, основную роль сыграл азиатский спрос (собственно, европейские цены и стремятся к азиатским). С приближением зимы 2021-2022 годов эта ситуация стала беспокоить рынок — заполняемость газохранилищ оказалась на рекордно низком уровне, что создало серьезные опасения по поводу физической нехватки газа в холодные зимние месяцы.

Тогда при чем тут «Газпром»?

Но это только объективная, фундаментальная часть картины. Есть и подводная — связанная с откровенным манипулированием рынком со стороны «Газпрома». Прочувствовав надвигающуюся на европейский рынок ценовую бурю, российский монополист решил подлить масла в огонь, заняв позицию «мы удовлетворяем твердые контрактные обязательства» и де-факто отказавшись с июня исполнять дополнительные заявки потребителей и бронировать дополнительные трубопроводные мощности через Украину и Польшу. Как это выглядит, вы можете увидеть на графике ниже:

(Источник)

При этом возможность добыть и продать газ у «Газпрома» есть — не зря летом даже в российской прессе появились заголовки вроде «„Газпром“ придержит газ». Точно установить наличие свободной мощности помогло бы антимонопольное расследование, которого несколько недель назад потребовала группа евродепутатов — искусcтвенное создание дефицита ради увеличения цен является классическим случаем нарушения и российского, и европейского антимонопольного права. Стоит прояснить: да, газ принадлежит «Газпрому», но, желая иметь доступ на крупнейший в мире газовый рынок Европы, он должен соблюдать там правила честной конкуренции; европейцы не предлагали российскому монополисту отдать газ бесплатно, они предлагали за него рекордную рыночную цену, но «Газпром» отказался давать дополнительные объемы. Таким образом, хотя в основе кризиса лежат фундаментальные причины, «Газпром» своими сознательными действиями дополнительно разжег этот пожар. Конечно, в основе этих действий лежало желание не только дополнительно заработать, но и надавить на европейцев, чтобы они охотнее разрешили запустить газопровод «Северный поток-2».

Пока Еврокомиссия реагирует на это осторожно, и антимонопольное расследование открывать не спешит. Но, произойдет это или нет, в Европе уже начали раздаваться голоса об ускоренном уходе от зависимости от российского газа. Возможно ли это?

Что может предпринять Европа?

В перспективе так и будет — Европа поставила себе цель довести долю возобновляемых источников энергии до 40% в конечном потреблении к 2030 году, и так или иначе это будет сделано. Но энергетика — инертный капиталоемкий бизнес, и быстро такие вещи не делаются. Возобновляемая энергетика и так развивается в Европе семимильными шагами по меркам энергетического сектора. Еще 10 лет назад, по данным статистического сборника BP Statistical Review of World Energy, доля возобновляемых источников в первичном энергопотреблении стран ЕС составляла около 6%, а в 2020 году — уже 12,5%. В выработке электроэнергии возобновляемые источники сегодня занимают первое место — 26%, против 25% у атомной энергии и 20% у природного газа.

Однако ситуация осложняется тем, что такой прорыв в возобновляемой энергетике произошел далеко не везде. Наибольшего прогресса здесь достигла Германия, где доля возобновляемых источников в генерации электричества в 2020 году составила 41% (а того же природного газа — лишь 16%; доля угля сократилась с 51% в 2000 году до 24% сейчас). Но Германией бурный прогресс во многом и ограничивается: эта страна сегодня производит треть всей европейской электроэнергии на возобновляемых источниках, а в других государствах ситуация значительно отстает. Например, в структуре выработки электроэнергии Италии природный газ занимает около 50%, в Нидерландах — 60%, при том что возобновляемые источники — лишь около четверти. Настоящей единой энергетической политики в Евросоюзе нет.

Но плохие новости для «Газпрома» в том, что ценовой кризис нынешней осени-зимы будет способствовать лишь ускорению энергоперехода. Слишком высоки политические последствия для ЕС — временная остановка предприятий из-за чрезмерного роста цен на энергоносители, всплеск инфляции. Такого кризиса давно не было, и он, несомненно, будет иметь политические последствия. Европейские правительства уже активно ставят вопрос о системной реакции, чтобы предотвратить такие явления в будущем.

Пока можно лишь предполагать, что это будет за реакция, но уже сейчас понятны две вещи. Во-первых, репутация природного газа как «переходного топлива» (чуть более экологически чистого и климатически нейтрального, чем уголь и нефть) сильно пострадала — вдруг выяснилось, что для Европы переход к зеленой энергетике это не только вопрос климата, но и вопрос снижения довольно болезненной зависимости от поставщиков традиционных энергоносителей. И это, скорее всего, будет означать дополнительный набор мер по поддержке перехода на возобновляемые энергоносители.

А во-вторых, «Газпром» может получить целый букет дополнительных негативных последствий — например, он аккумулировал большую мощность подземных хранилищ газа в собственности на территории ЕС, но теперь это могут признать чувствительной инфраструктурой рынка и заставить «Газпром» продать хранилища, так же как поставщиков газа ранее заставили отказаться от владения трубопроводами. Или европейцы заставят пересмотреть условия газовых контрактов таким образом, чтобы сделать поставки дополнительных объемов более доступными — в прошлом они не раз добивались успеха в давлении на «Газпром» с целью пересмотра контрактных условий.

В общем, как это часто бывало, «Газпром» и Путин пытались выиграть тактически от проблем на европейском газовом рынке, воспользоваться дефицитом для текущего шантажа и давления, но имеют все шансы проиграть стратегически. Репутационные издержки от необъявленной газовой войны против Европы огромны — да, ее фундаментальные причины иные, но «Газпром» мог сильно помочь снять напряжение с поставками и хорошо на этом заработать. Он предпочел усилить давление — по очевидным политическим причинам. Скорее всего, в итоге это выйдет боком — Европа примет меры, чтобы в будущем избежать подобного шантажа.